Апрельская ведьма - Страница 103

103

И тем не менее нет у нее права заноситься над Биргиттой, нет права ее судить. Ведь неизвестно, что было бы с нею самой, если бы та неведомая женщина не ушла и не подбросила Маргарету в прачечную, а осталась бы, нависнув как тень над ее детством. Маргарета была счастлива и благодарна Богу — кем бы он ни был — за то, что попала к Тете Эллен и все сложилось так, как сложилось. Что она избежала участи Кристины и Биргитты.

Но в одном Биргитта права. Ее всегда и во всем винили. Все время, пока Маргарета корила себя за то, что распахнула дверцу телефонной будки и показала Кристине нацарапанные на стенке вирши, где-то в сторонке таился другой укор. Биргитта! Если бы она не с такой готовностью снимала трусы в машине то одного раггара, то другого! Если бы ей хватило ума не щеголять тем, чего другие стыдятся! Если бы она только понимала, как ей повезло, когда от своей оторвы-мамаши она попала к Тете Эллен! И самое главное: если бы только Биргитта не сказала или не сделала того, что она, видимо, сказала или сделала, когда у них случилась стычка с Тетей Эллен, — того неизвестного, отчего сердце Тети Эллен бешено забилось, погнав кровь по жилам, так что сосуд в ее мозгу не выдержал и лопнул. И тогда вся жизнь для них четверых сделалась совсем другой! Дура чертова!

Маргарета, поправив челку, берется за чашку, руки у нее дрожат. Разумеется, она зла на Биргитту! Это бессильное бешенство душит ее уже тридцать лет, с того мига, когда, шагнув в дверь дома Тети Эллен, услышала этот пронзительный скулеж: «Я не виновата, я не виновата, я не виновата!»

Прежде чем закрыть за собой дверь, прежде чем сделать несколько шагов через холл, прежде чем даже увидеть Тетю Эллен на полу гостиной, она уже знала: жизнь больше никогда не будет такой, как раньше.

Тетя Эллен упала на пушистый ковер и описалась, аммиачный запах ударил Маргарете в нос, когда, встав на колени, она схватила ее руку в свою:

— Тетя Эллен! Что случилось?

Тетя Эллен подняла одну бровь и шевельнула губами, верхняя была в крови, хлынувшей из носа, и в левом уголке рта выступила слюна. Она не могла говорить. Маргарета подняла голову и глянула на Биргитту, та стояла, распластавшись по стенке у окна. При полном параде: крепко надушенная и начесанная, в узкой юбке и джемпере в обтяжку. Презрение сжалось в Маргаретиной голове в одну пылающую перед глазами точку. Дрянь! Она сглотнула:

— Что произошло?

Биргитта прикрыла рот ладонью и проскулила сквозь пальцы:

— Я не виновата!

Маргаретин голос понизился до шепота:

— Ты ее ударила? Ты посмела ударить Тетю Эллен, ты, паршивая...

Биргитта еще сильнее вжалась в стену, по-прежнему не отнимая руки ото рта:

— Нет! Не трогала я ее, ей-богу... Мы поругались, она кричала на меня и потом повалилась. Я не виновата!

Маргарета, скривившись, молча отвела глаза — не стоит эта тварь, чтобы на нее смотрели. Отпустив руку Тети Эллен, она принесла диванную подушку, расшитую изящнейшим тамбурным швом, зеленой и красной ниткой, и, осторожно приподняв ее голову, подсунула под затылок.

— Ничего, мамочка. — Она погладила руку Тети Эллен. — Все будет хорошо.

В тот же миг в дверном проеме гостиной возникла Кристина, ее севший голос был едва различим:

— Что случилось?

Маргарета подняла голову, посмотрела на сестру и наконец заплакала.

Биргитта приговорена пожизненно. И она это заслужила.

Маргарета шарит по столу в поисках сигарет, потом до нее доходит — их нет. Видно, Биргитта не настолько разволновалась, чтобы забыть их прихватить. Плевать. Теперь Маргарета знает, что делать дальше. Найти цветочный магазин, купить розу и поминальную свечку на могилу, а потом ехать обратно в Муталу. Одной.. Пойти на могилу Тети Эллен и посидеть там, рассказать ей про письмо, пришедшее из ниоткуда, обо всем, что есть, и о том, что могло бы быть. Да. Она расскажет Тете Эллен то, чего не рассказывала никому — об Андре и той осени в Гётеборге, о своей поездке в Южную Америку с мужчиной, которого она бросила на третий день, и о своих одиноких прогулках по Лиме, и о том, как она вернулась в детский дом и увидела, что кроватка пуста.

— Где мой мальчик? — спросила она, обернувшись и глядя в черные глаза заведующей.

— О, сеньорита, — принужденно улыбнулась та в ответ. — Это был не ваш мальчик. Днем сюда приходила его мать с одним адвокатом. Он дает ей пятьсот долларов. А вы что, могли бы предложить больше?

Да. Она могла бы предложить больше, она много получила и поэтому может много отдать. Того наследства, которое она передала бы бесконечному роду безродных детей, хватило бы, чтобы перебить цену любой накачанной долларами американской пары. Но мальчика уже забрали, и заведующая отказалась назвать ей фамилию того адвоката. А значит, Тете Эллен никогда уже не стать родоначальницей рода подкидышей, а у Маргареты Юханссон не будет потомков. Ведь она только случайный сгусток частиц, которые рассеются и соберутся вновь в тысячи других сгустков, не оставляющих по себе никакого следа.

Выйдя из ресторана, она переходит на солнечную сторону и поднимает лицо к небу, чтобы ветер взъерошил ей волосы. Воздух прохладный и душистый, она принюхивается, пытаясь идентифицировать молекулы, ударяющиеся о слизистую носа, и улыбается, когда ей это удается. Весна в воздухе. Конечно. Завтра день равноденствия. Канун равноденствия — подходящий день, чтобы навестить Тетю Эллен.

Заметив цветочный магазин на другой стороне, она спешит к переходу, но кто-то хватает ее за локоть, едва она ставит ногу на проезжую часть. Обернувшись, она вглядывается в серое лицо Биргитты — мешочек под подбородком трясется, когда она принимается лопотать:

103